– Что-то не так с погодой, – это была первая фраза, которую Филипп произнёс.
Когда он принял решение окончательно вернуться в Ремпет, то он даже не думал, что станет лидером "Карателей". Зато мужчина убедился в одном: в Ремпете всё по-прежнему. Здесь либо ничего не случается, либо всё происходит так стремительно, что не успеваешь опомниться.
Вальян любил Ремпет именно за это. В непостоянстве, двуликости и коварстве и был весь шарм этой империи.
"Сегодня ты император, а завтра ты уже труп", – подумал герцог.
– Выглядишь ты, конечно, не лучшим образом, – сказал он откровенно. Филипп не смог удержаться от шутки и ехидным голосом добавил: – Эмелин МакГрегор бы твой вид не оценила.
Но шутки шутками, а дела простаивать не должны. В отличие от вина, проблемы от долгого хранения лучше не становятся.
Филипп проницательно посмотрел на друга и утвердительно произнёс:
– Нападение вампиров на дворец было спланировано тобой.
Ему не нужен был ответ, потому что это не было вопросом. Вальян был уверен в том, что говорил. Когда битва только началась, что-то изначально было не так. Тогда, в императорском дворце, мужчина не мог этого понять, но после, анализируя и вспоминая детали, он понял: нападение и отпор были слишком слаженными. Как будто кто-то играл пьесу по написанному сценарию. И Вальян очень хорошо знал человека, который эту пьесу поставил.
– С одной стороны, это очень хорошо. Будет отличный шанс избавиться от "Вендетты" раз и навсегда. Во дворце не было ни одного её представителя. Зачем нам нужна организация, которая не выполняет своих обязанностей?

– Зато ты сияешь от счастья. Нашёл себе очередное увлечение? Зная тебя, могу сказать, что для счастья тебе больше и не надо.
Вальян громко хмыкнул, затем укоризненно посмотрел на друга:
– Эй, ты и вправду считаешь, что мои желания настолько низменны?
Затем он загадочно улыбнулся и добавил таким же загадочным тоном:
– Хотя недавно у меня состоялось знакомство с одной очень интересной блондинкой... она фрейлина, кстати.
Трое из четырёх фрейлин Её Величества были блондинками, но уточнять, о которой из них идёт речь, мужчина не стал.
Коронация прошла весьма успешно. Филипп недоумевал, как это ему другу удалось заставить эту старую лису Бенигнитаса провести эту церемонию. Церковь не входила в число сторонников Константина, хотя у него, конечно, был отличный дар убеждения. Или дар шантажа, если называть вещи своими именами.
– Полагаю, твоя встреча с Эмелин МакГрегор ещё не состоялась? Когда она состоится, постарайтесь прийти к мирному соглашению.
Лидер "Карателей" вперил взгляд на друга, пытаясь понять, шутит ли он или говорит всерьёз. Стало понятно, что Бёрк всерьёз говорит о мире между "Вендеттой" и "Карателями".
Прищурившись, он спросил:
– Извини, ты сейчас говоришь как глава Тайной канцелярии, считающий, что мир между нашими организациями пойдёт на благо империи, или же как любовник Эмелин МакГрегор, который хочет оградить её от проблем в моём лице?

Вальян с укоризной посмотрел на друга. Не хотелось бы его обидеть, но Ребекка Дюплесси была совсем не в его вкусе. Да, довольно мила, но... совсем никакая, как считал герцог. Ни огня, ни вообще ничего, что его могло бы в ней привлечь.
С серьёзным лицом он заверил:
– Можешь быть спокоен, друг. Даже дышать в её сторону не буду, а если буду, то можешь отрубить мне нос.
Его привлекали совсем другие женщины, поэтому баронесса Дюплесси могла быть спокойна.
– Если склоки между двумя организациями продолжатся и дальше, ни к чему хорошему это не приведёт. Вы большее время будете уделять грызне друг с другом, чем с вампирами. Поэтому сделай мне одолжение и прекрати всё это.
Это Вальян выслушал с серьёзным выражением лица, глубокомысленно покивал, затем, широко ухмыляясь, ответил:
– Ясно. Значит, всё-таки говоришь как любовник.
Сокрушённо покачав головой, при этом не переставая улыбаться, Филипп добавил:
– Вокруг столько девушек, а ты выбрал именно эту...

– Вином не угостишь? – спросил Филипп. – Умираю от жажды.
На фразу о невыносимых людях новый глава "Карателей" никак не отреагировал. Пора было переходить на более серьёзные темы. С "Вендеттой" он уже решил действовать по ситуации.
– Эмелин МакГрегор не настолько поразительна, чтобы ради неё рисковать драгоценными частями тела. Без обид! – подняв обе руки, быстро добавил Филипп, но в глазах плясали бесенята.
Мира между организациями мужчина не хотел. Слишком скучно.
Эмелин МакГрегор, а до неё и её родители, уже успели порядком ему надоесть с их дурацкой организацией. Пришло время избавиться от неё, а обвинение в том, что они не справляются со своей работой, было бы лучшим поводом. Во время нападения на дворец никого из членов "Вендетты" там не было. Они и не могли там быть, потому что никто из них ни о чём не знал.
– Что планируешь дальше делать? – спросил Вальян уже другим голосом. – Глава Тайной канцелярии ещё не император.

– Спасибо, дорогая, – улыбнулся Филипп и подмигнул девушке.
Та чересчур поспешно оставила их, бесшумно скрывшись за дверью. Филипп же разлил вино по бокалам и с наслаждением принялся за свой.
Он был ценителем не только красивых девушек, но и хорошего вина и вкусной еды. О, и интриги он тоже любил. Без них – как без воздуха.
– Эмиль... – кровожадно произнёс Вальян. – Эх, если бы я только приехал на пару месяцев раньше...
Бывший пират всегда вызывал у герцога желание воткнуть шпагу ему в живот. Даже будучи прекрасно знаком с законами моря, этот человек имел слишком идеализированные представления о дворянстве, чести и достоинстве. У Кортеша, кажется, всё дворянство, да и все люди, делились лишь на два типа.
У Вальяна же было иное представление. У него не было чёткого разграничения добра и зла. Представления о чести у него тоже были другими.
В том, что все вышеперечисленные особы живы, Филипп не сомневался. Наверняка предыдущий император велел им тайно вывести Аниту Вестерлунд из дворца и защитить её.
"Единственный верный ход с его стороны за долгое время", – усмехнулся мужчина, допивая свой бокал.
Нет, он бы не стал её убивать. Всё-таки Анита Вестерлунд была ребёнком, а Филипп, сам будучи отцом, был против их убийства. Но если бы Анита оставалась во дворце, у всех на виду, рано или поздно кто-нибудь, желая получить признание Константина, убил бы её. Плохо для того глупца, хорошо для всех остальных.
– Кстати, приведи своих жену и сына во дворец. Они, кажется, ещё не были представлены Её Величеству.
– Обязательно, – ответил глава "Карателей". – Давид уже давно просится во дворец. Кстати, как осваивается с новой ролью Илария? Наверное, мне тоже нужно засвидетельствовать ей своё почтение.

– И то, и другое, – лениво ответил Филипп.
За эти дни Вальян успел встретить немало людей, среди которых были и его бывшие любовницы, некоторые из которых прозрачно намекали ему на продолжение прервавшегося романа. Филипп лишь усмехался в ответ.
– Насколько хорошо ты знаком с императором Ниариса? – последовал неожиданный вопрос от Константина.
С Фабианом Веймером он познакомился в первый год своего пребывания в Ниарисе. Тот был хорошо знаком с его отцом, поэтому доверительные отношения завязались сразу, хотя Филипп был раздражён нахождением вдали от Ремпета и вынужденностью видеть Кейтлин каждый день...
Несмотря на свой возраст, Веймер был мудрым и дальновидным правителем. Живя в Ниарисе, Вальян наблюдал за политикой, которую вёл император, и за реультатами, которые эта политика приносила. Начнись вдруг между империями вновь война, Филипп бы не желал Ремпету противника в лице Ниариса. Армия его родной империи, конечно, была более обучена и многочисленна, но для управления силой нужен разум.
– В случае чего, прислушается ли он к твоим словам?
– Всё зависит от самих слов, но, уверен, это ты и сам прекрасно знал. Если я попрошу Веймера, скажем, построить огромную башню до небес, а потом спрыгнуть с неё, он, конечно же, пошлёт меня к Криву.
– Возможно, скоро мне пригодится твоя помощь в улаживании дипломатических дел между нашими империями. Это дело я могу доверить только тебе, поскольку я не знаю, что именно на уме у Сорена Олсена и с какой целью на самом деле он здесь.
Герцог недовольно поморщился.
Эти слова означали возможность того, что, возможно, ему придётся поехать в Ниарис, но уже в качестве посла.
– На твоём месте я бы доверил всё Сорену Олсену, – добавил Филипп не только от нежелания вновь уезжать. – Он не такой дурак, каким ты пытаешься его себе представить. И ещё вот что: я знаю, что ваши с ним отношения тоже упираются в одну очень стервозную маркизу...
Филипп произнёс это таким тоном, будто он был лекарем, осознающим, что больной потерян.
В их случае Олсен и Бёрк были больны во всех смыслах, и лечения от этого не было.