– Ну что ж, – сказал Филипп, – преступник пойман, можно и отпраздновать.
Когда ему предложили должность преподавателя Академии Гран, он и не думал, что ему придётся лично участвовать в поимке проректора. Ему казалось, что каждого человека проверяли тщательно перед тем, как дать ему должность в Академии. Видимо, лорда Кейна проверили недостаточно хорошо. Удачей было то, что хотя бы студенты, пострадавшие от его рук, не погибли. Все они уже пришли в себя, а Вейл и Флетт уже тоже должны были на днях вернуться в столицу.
Олдриджа поражала способность Тревина Вейла влипать в различные истории. Казалось, он поступил в Академию только для того, чтобы нажить себе новых приключений.
Хотя Филиппа в данный момент больше беспокоил совсем другой вопрос – кто же заменит Кейна? Несмотря на то, что сейчас в Гране учится только один курс, Академия не могла оставаться без проректора. Среди преподавателей ходило множество слухов, но Олдридж не думал, что верить этим сплетням будет хорошей идеей. Когда же он пытался заговорить об этом с Ортальдом, тот становился мрачнее тучи и не говорил ничего определённого.
Точно Филипп знал только одно – уже на следующей неделе Академия будет приветствовать нового проректора. Ортальд уже наверняка знал, кто это, но это знание почему-то не делало его счастливым или хотя бы довольным.
– Мне интересно, кто же займёт освободившееся место, – пробормотал виконт.
В основном, все решения принимал Прайс, но и его заместитель тоже играл немаловажную роль в жизни Грана. На студентах это может никак не отразиться, но преподавательский состав изменения почувствует, и сильно. Филиппу хотелось быть готовым заранее, но тяжело подготовиться, если не знаешь, к чему.
– Ортальд темнит и ведёт себя очень подозрительно, когда кто-то пытается у него разузнать об этом, – добавил Олдридж. – Это меня напрягает.
Снаружи послышался топот детских ног, и Филипп не смог сдержать улыбки. Его жена и дочь вернулись домой, и хотя теперь о тишине и покое виконт мог только мечтать, он был доволен. Своей дочери он позволял всё, что угодно, несмотря на явное неодобрение Изабель.
Филипп считал, что воспитывать в строгости нужно сыновей, потому что они будущие наследники и должны чувствовать ответственность с малых лет. Дочерям же можно позволить намного больше, особенно когда они в таком трогательном возрасте.
Посмотрев на Сэмюеля, он заметил:
– Тебе бы тоже пора уже жениться.
Зная определённые предпочтения графа, Олдридж, с одной стороны, боялся предлагать ему какую-то определённую девушку. О Сэме в обществе ходили самые разные слухи, но, как один из его друзей, Филипп знал, что большинство слухов были правдивыми. Далеко не каждая девушка была способа пережить любовь графа де Катальда, и счастливицей была та, что ушла от него без каких-либо травм.
Олдридж не одобрял, но и осуждать он тоже не мог. Наверняка были обстоятельства, которые сделали Сэмюеля таким. Может, когда он встретит ту девушку, на которой захочет жениться, он изменится. По крайней мере, Филипп на это надеялся. И, в конце концов, не обязательно сохранять супружескую верность. Филипп этого не делал и считал, что его семья от этого нисколько не пострадала.

– Слышал, кого-то собираются вызвать с Хекета.
– С Хекета?
Об этом Фил не слышал, и ему стало интересно, откуда же у де Катальда такие сведения. Несмотря на отсутствие каких-либо подтверждений, ему казалось, что именно эти сведения являются верными.
Правда, от того, что проректором будет кто-то из Хекета, радостнее у него на сердце не становилось. Он вообще не понимал, зачем вызывать кого-то из чужой империи. Да, Хекет находился под контролем Ремпета, но это не значило, что его подданные являются подданными и Ремпета тоже. Очень глупо так думать.
– Не говори ерунды.
Виконт вовсе не считал это ерундой, но спорить не стал.
– 1318-ый? Хороший был год, говорят. Урожайный.
– Наверное, потому что в тот год земля пропиталась кровью, – ответил Олдридж мрачно.
Скоро Ремпету это предстояло вновь, но Филипп надеялся, что войну удастся предотвратить. Южане были очень упрямыми, и если они что-то вобьют в головы, то это надолго или даже навсегда. Правда заключалась в том, что большинство из них можно было купить или же переманить на свою сторону, как сделали с де Катальдами.
Леонель всегда слыл очень принципиальным, но теперь он встал на сторону врага. Это поразило Филиппа, но долго он над мотивами Леонеля не думал. Ему это было только в радость, ведь де Катальды были очень важны для юга. Его уход ослабил южную армию и точно внёс сомнения в их ряды, поэтому в ближайшее время с боевыми намерениями они не выступят, и это было главное.
– Надеюсь, твои слова о Хекете не подтвердятся, – произнёс Олдридж. – Иначе для Грана это будет очень скверно.

– Это самое лучшее удобрение для земли.
Фил сильно сомневался, что граф де Катальд разбирается в земледелии, но оспаривать его вывод он не стал. Может быть, в этих словах и была какая-то правда – никто не знал.
– Константин не допустит, чтобы на эту должность встал человек, которого он абсолютно не знает. Ты ведь знаешь, что его родители сейчас занимают немаловажный пост в Хекете. Они почти что там правят, поэтому нет никаких сомнений в том, что ваш новый проректор будет человеком Константина Бёрка.
Это было очевидно, но о том, какую важную роль родители лорда Бёрка играют в Хекете, он не знал. Если честно, Олдридж думал, что они давно мертвы – о них ничего не было слышно, да и на свадьбу сына они не приехали.
Домыслов о личности проректора могло быть много, и если начать перечислять их все, могло уйти слишком много времени. У Филиппа Олдриджа этого времени не было – его хотелось его потратить на что-то более приятное.
– Для меня это неожиданно, – признался виконт. – Я имею в виду родителей герцога Бёрка. Раз он носит титул, я подумал, что… а, не важно!
Когда выпьешь даже немного, не стоит говорить о политике или о тех, кто крепко с ней связан. Такие разговоры могут дойти до «нужных» ушей, и тогда Филипп лишится нужной части своего тела. Он не очень-то хотел оставлять Изабель вдовой, а Селену – без отца.