Погода была не по душе Олдридж, которой пришлось ехать в замок Макери в компании мужа. Паула вообще очень редко где-либо появлялась вместе с ним и нисколько не скрывала то, что не одобряет их брак. Удивляла её только терпимость Франциска.
Если честно, то ей больше нравился его брат, потому что они были чем-то похожи. Каждый из них бунтовал по-своему. Его свободолюбие импонировало ей, хотя они никогда не были очень близки.
– Скажи мне ещё раз, почему ты не можешь поехать туда один, – сказала Паула, не глядя на Франциска.
Элизабет ей, может, временами нравилась, но это не означало, что нужно ездить к ней в гости, играя при этом роль верной супруги. Крис не скрывала того, что другие мужчины её устраивают больше законного супруга. Её никто не посмеет за это осудить, потому что у её семьи были деньги, от которых слишком многое на юге зависело. Даже если Паула и не станет наследницей, её брат Арон в ней души не чает. Он никому не позволит её обидеть.
«Если только он очнётся», – подумала она грустно.
Кристель не отказывалась верить, но прогнозы лекарей были одинаковыми. Никто не мог точно сказать, когда он откроет глаза или же уснёт навсегда.
– Потому что мы должны делать вид, что нам не всё равно. Чета Макери присматривает за принцессой, которая сейчас находится в нелёгком состоянии. Мы должны проявить уважение.
– К умирающему ребёнку, чьё слово не имеет никакого веса? – фыркнула Паула. – Это глупо!
К сожалению, она не могла выскочить из кареты на ходу.
В замке Макери Франциск завёл разговор с хозяином замка, и вдвоём они куда-то направились, оставив Паулу дожидаться Элизабет. Маркиза полагала, что эти двое пошли проведать принцессу, которая всё равно не узнает, кто и когда к ней приходил. Не было необходимости лицемерить, ведь Вестерлунд уже была одной ногой в могиле.
– Наши взоры должны обратиться к кому-нибудь живому, – сказала Олдридж.

Недолго Паула была в одиночестве.
Она не посмотрела в сторону двери, когда кто-то вошёл, но по звукам шагов определила, что это была не Элизабет Макери. Походка была, скорее, старческой, так что никак не могла принадлежать баронессе, у которой до старости ещё было несколько десятков лет.
– Пока принцесса Анита является единственной законной наследницей престола.
Судя по всему, кто-то услышал её слова, обращённые в пустоту.
Паула не любила, когда кто-то высказывает мнение, перечащее её мнению. Она ведь не спрашивала у этого пожилого мужчины, что он думает по поводу принцессы Аниты и бесполезной суеты, которая вокруг неё поднялась. Когда Крис хотела услышать чьё-то мнение, она спрашивала сама.
Сейчас же она лишь недовольно пожала губы.
– Так или иначе, мы должны бороться с тем, кто незаконно занял трон.
Крис не знала, с кем она сейчас разговаривала, но ей уже не нравилась тема разговора, как не нравился и собеседник.
На юге было слишком много тех, кто утверждал, что они должны сражаться во благо принцессы Аниты. Маркиза не понимала их мотивов. Нужно было сначала дождаться, когда эта принцесса очнётся. Возможно, она никогда так и не откроет глаза. К тому же, от мужа и от своих друзей Кристель слышала о том, что поведение этой маленькой девочки не всегда вязалось с поведением принцессы. Паула была только рада, что ей не приходилось лично встречаться с этой крайне неприятной особой, потому что тогда война началась бы уже на юге.
По её мнению, не всякий был достоин носить корону. Для кого-то её вес будет невыносимо тяжёлым бременем.
– Это самая глупая причина из всех, которые я слышала, – резко ответила она. – Разве заслуживает почти мёртвая принцесса того, чтобы за неё сражались? Когда она была жива, то ничего не смогла сделать, а сейчас – и подавно. Может быть, если она умрёт, она и сможет послужить оправданием войны, но никак не её символом – для этого нужно обладать качествами, которых у неё нет. С другой же стороны, разве не глупо сражаться за кого-то, кто уже мёртв?
Эту же точку зрения Паула собиралась высказать на последнем собрании южан. Наверное, поэтому Франциск поехал без неё. Паула, однако, не была в обиде – наоборот, она чудесно провела время с очередным любовником.
– С кем я говорю? – спросила Кристель. – Ваше лицо мне не знакомо.

– А разве заслуживает трона тот, кто был причиной краха династии Вестерлунд?
Пауле не было никакого дела до краха или процветания династии Вестерлунд. Ей было всё равно, кто сидит на троне, лишь бы это никак не затронуло её лично. Даже если весь юг решит пойти войной на столицу, маркиза знала, что если она не захочет, это её не коснётся. Она даже сумеет отговорить мужа от такой бесполезной затеи – будет хоть какой-то смысл в его существовании.
– Райнальд Бенигнитас.
Крис задумалась, так как не сразу смогла вспомнить, где слышала это имя. Когда она поняла, кто это, то недобро посмотрела на верховного иерофанта. Ей всё больше и больше казалось, что его действия противоречат словам.
– Осмелюсь заметить, что и я не знаю вашего имени.
– Леди Паула Олдридж, – представилась она.
Затем, не сводя с Райнальда взгляда, она произнесла очень жёстко:
– Мне не нравится ваше присутствие на юге. Я имею в виду, что вы были тем, кто короновал императрицу Иларию Вестерлунд. Сделав так, вы признали её законной наследницей Ювела Вестерлунда. Вы отвернулись от принцессы Аниты, признав власть герцога Бёрка, а теперь вы сидите здесь и ведёте речи о том, что принцесса Анита – законная наследница трона. Я признаю, что в вашем возрасте возможны некоторые помутнения рассудка, но, вам не кажется, что с такой болезнью нельзя занимать столь ответственный пост? Впрочем, – пожала плечами маркиза, – я не очень-то верую в богов, так что ваша власть надо мной, увы и ах, очень и очень мала.
Она не привыкла скрывать то, что думает. Разве должна она молчать только по той причине, что её слова кому-то не понравятся? Если бы она жила по этому принципу, то должна была бы сохранять молчание на протяжении всей своей жизни. Для женщины это очень сложно.
К тому же, разве не очевидно, что у верховного иерофанта проблемы с головой? Для чего он короновал одну дочь Ювела, если на самом деле был на стороне второй? Он мог бы просто отказаться проводить церемонию коронации, и никто бы не посмел пойти против его воли – разумеется, если мнение верховного иерофанта в наши дни хоть что-то значит.
– Я надеюсь, что я ясно изложила свою точку зрения, – отчеканила Олдридж.