Какие бы события ни происходили в жизни человека, и каким бы радужным ни казалось ему будущее, прошлое всегда остаётся рядом с ним. Эрин никогда не забывала о своём прошлом и хранила его в своей памяти, потому что все те события были ей дороги. Она берегла даже самые тяжёлые воспоминания, потому что трудности формируют личность человека. Они сделали её той, какая она сейчас.
Бывая в разных частях империи, Эрин знакомилась со многими людьми, и некоторых встречала затем ещё раз. Эти встречи были приятными, хотя она, конечно, предпочла бы увидеть совсем другого мужчину, но об этом Годфри могла только мечтать.
– Прогуляюсь до Академии, – сказала она, выходя из особняка, в который они заселились.
– Вообще-то, это я хотела сделать, – сказала Хильма, но без особого энтузиазма.
– Планы изменились, – улыбнулась Годфри.
Стремление сделать что-то полезное смешалось с желанием встретиться с ректором Академии, с которым Эрин познакомилась в прошлом году в Уаджее. Ортальд Прайс был приятным собеседником, но тогда он, конечно, не знал, что женщина, с которой он познакомился, была экзорцистом.
«Он и сейчас об этом не узнает», – подумала Эрин с улыбкой.
Экзорцисты всегда работали тайно. В отличие от своих предшественников, на протяжении последнего столетия они не объявляли о себе. По этой причине ни у кого из них не было постоянных спутников или спутниц жизни. Все ограничивались непродолжительными отношениями, а кто-то и вовсе обходился без них.
В жизни Эрин был только один мужчина, которого она любила больше жизни, а все остальные были просто тенями.
Когда наёмный экипаж остановился у ворот Академии Гран, Годфри столкнулась со стражниками, которые были настроены против того, чтобы впускать кого-то постороннего на территорию Академии. Она уже несколько раз отвечала на вопрос о цели визита, но, судя по всему, её туманные ответы не устраивали их. Спокойствие Эрин не изменило ей. С улыбкой на лице она повторила, что хотела бы видеть ректора по очень важному вопросу.
– По какому именно, мисс?
Годфри мысленно усмехнулась – видимо, в глазах стражника она не выглядела леди. Надо отметить, впрочем, что она и среднему сословию не принадлежала – ни в Минуре, ни здесь.
– Это касается одной из его студенток, – сказала Эрин, придумывая историю на ходу. – Её арестовала стража, и я пришла, чтобы попросить ректора задействовать свои связи, чтобы её отпустили.
Она произнесла это очень неохотно, словно не хотела, чтобы кто-то, кроме ректора, услышал эту историю. Кажется, это сработало, так как стражники переглянулись, и один из них пожал плечами.
– Я провожу вас, – сказали ей.
Эрин пошла за ним, подумав о том, что она стала намного искуснее во лжи и актёрском мастерстве. Опыт приходит с годами.
Ректора не оказалось в его кабинете, и стражник оставил её одну, сказав, что «лорд Прайс скоро должен прийти». Эрин поблагодарила его и сразу же после его ухода стала бродить по коридору.
Осмотревшись на этаже, Эрин спустилась вниз. Все этажи показались ей одинаково безликими, разве что расположение кабинетов немного отличалось на каждом.
Дверь одного из кабинетов открылась, и из неё почти вылетели студенты. Вид у всех был такой, будто занятие у них вёл Уиллферд с набором его «инструментов». Это заинтересовало Эрин, и она, сделала несколько маленьких шагов влево, чтобы увидеть в дверном проёме того, кого так боялись и ненавидели все эти студенты.
«Может, Ортальда?» – подумала она.
Но нет – это был щуплый молодой человек со светлыми волосами. Даже удивительно, что кто-то вроде него мог так пугать людей. Но случается всякое.
Интерес к блондину возрос, когда беллатора поняла, что это был тёмный маг. Конечно, не каждый тёмный маг обязательно поклонялся Криву, но инстинкты заговорили в ней сами, и Эрин непроизвольно подалась вперёд.

Эрин заметила, что выражение лица блондина тоже не было радостным. Судя по всему, работа в Академии не была его призванием. Или же просто у него был такой характер.
– Вы ко мне? – спросил он.
– Не совсем, – ответила она. – Я пришла к ректору, но его пока нет. Не знаете, где я могу его найти?
Пока они разговаривали, Годфри осторожно тянулась к его силе. Кажется, никакого барьера не было – маг не использовал никаких артефактов, чтобы скрыть свою силу. Впрочем, в этом не было необходимости – его резерв ничем не выделялся. Так, маг средней руки.
«Тем не менее, поставить он себя умеет», – одобрительно подумала Эрин.
Ей нравились люди, которые умели правильно себя преподнести. Такие люди всегда добиваются большего успеха, потому что остальные видят в них то, что хотят видеть. Годфри овладевала этим искусством несколько лет, но она не была особо успешна, потому что с людьми она общалась по настроению. Могла быть обаятельной и мягкой, а могла и нагрубить, если ей так захочется.
Преподаватель Академии вряд ли что-то знает о поджоге храма, но он всё равно должен был знать больше неё, потому что жил в столице и слышал хоть что-нибудь. Когда вот так открыто покушаются на владения церкви, такое событие не остаётся в стороне от людского внимания.
– На самом деле, я хотела с ним поговорить о поджоге храма, – добавила она, решив сказать часть правды. – Я его старая знакомая. Во время поджога погибла моя хорошая приятельница.
Годфри говорила тихим и грустным голосом, и у её собеседника не должно было возникнуть никаких сомнений в том, что она действительно потеряла подругу. Горе вызывает сострадание, а сострадание – желание помочь. Люди становятся более разговорчивы, если перед ними «раскрыть душу» хотя бы немного. Правда, это работает только с теми, кто не испорчен жизнью и не стал аморальным, поддавшись влиянию этого мира.
– Хотела бы я знать, что там произошло…
Эрин глубоко вздохнула и отвернулась, словно желая прогнать слёзы.
– Простите, – произнесла она. – Я не должна была вам этого говорить.
Она сделала несколько шагов по направлению к лестнице, держась при этом ближе к стене, словно опасаясь, что, если отойдёт дальше, обязательно не удержится на ногах и упадёт. Она шла медленно, зная, что её в любой момент могут остановить. Годфри этого и хотела, поэтому она давала время парню осмыслить всё, что она сказала, и решить помочь ей хоть как-то.
Первым этапом их работы был сбор информации, и для этого у каждого были свои методы. Оливер, например, читал мысли заинтересовавших его людей – на то и маг-менталист. Эрин не обладала такой магией, поэтому приходилось искать другие пути.

Всё шло так, как она запланировала. Уйти у неё не получилось, потому что она услышала:
– Думаю, вы можете обратиться сразу в Тайную канцелярию. К тому же, если у вас если вы знали ту женщину, которая погибла, вы могли бы быть полезны.
Это, конечно, было не совсем то, что она хотела услышать, но, всё же, это уже было что-то. Судя по тону, этот парень знал кого-то из Тайной канцелярии, иначе он бы не стал с такой уверенностью о ней говорить.
«Это может быть неплохой возможностью», – подумала Эрин.
Реджина и Уиллферд уже встречались с кем-то из Тайной канцелярии, но Уилл что-то говорил про то, что он не исключает, что они сообщили меньше, чем знали. Обычно лгут по разным причинам – чтобы спасти кого-то, обезопасить себя или, как это случилось с её родителями, свалить вину на другого. А иногда некоторые детали просто кажутся неважными, и ими не делятся. Бывают просто случаи, когда правду лучше не говорить, но только не тогда, когда речь заходит о расследовании деятельности культа Крива.
Эрин вступила в орден, чтобы бороться со злом, и до сих пор она успешно справлялась с возложенной на неё миссией. Если ради этого нужно будет притворяться, выдумывая небылицы, то ничего страшного в этом нет. Удивительно, однако, что ради выяснения правды приходится врать. Правду говорят, что две части противоположного всегда связаны друг с другом.
– Я не думаю, что меня там примут, – пожала она плечами.
Тайная канцелярия играла немаловажную роль в их империи. И Годфри действительно не думала, что кто-нибудь из канцелярии захочет выслушать даже не свидетельницу поджога, а просто знакомую жертвы.
Впрочем, Эрин признавала, что ей нужно будет как-нибудь это устроить. Может быть, с помощью Ортальда – у ректора Академии Гран точно должны быть там связи. У Годфри был беспрепятственный проход во дворец, но она не хотела так сразу пользоваться этой привилегией, потому что экзорцисту могли многое не сказать, а вот бедной женщине, потерявшей подругу в пожаре, могли кое-что поведать. К тому же, она проверит, насколько хорошо в Тайной канцелярии умеют держать язык за зубами – зная, что за дело взялись экзорцисты, они не должны были никому этого выдавать. По идее, даже если с них потребует честного ответа императрица, ей не должны были говорить всего.
– Если вы знаете кого-нибудь, может быть, вы могли бы мне помочь? – спросила она, глядя на него широко распахнутыми глазами, полными надежды.
У каждого в ордене был свой метод расследования, и у Эрин он был одним из самых гуманных. Она никому не причиняла боль, не читала чужие мысли, не подчиняла своей воле, чтобы заставить сказать правду. Она просто играла на чужих эмоциях. Да, в этом тоже есть что-то неправильное, но всё это она делала не ради интереса или каких-то корыстных целей. Эрин так поступала, потому что хотела уничтожить зло с корнем. Годфри хотела вырвать его так, чтобы оно не зародилось вновь.
Ей не передался фанатизм минурского императора, ведь тот уничтожал всех тёмных магов, даже если практиковали простые лечащие заклинания. Эрин считала неправильным лишь поклонение Криву. Наверное, она была бы даже не против того, что люди ему поклоняются, но людские жертвоприношения, массовые убийства, поджоги и прочее – это уже не религия, это простое преступление, прикрываемое верой.
Подобными агрессивными актами, как считала Эрин, нельзя было ничего добиться. Это лишь вызывает стойкое отвращение. Насилие в любом виде ужасно, даже если оно совершается для благих целей, тем более что больше половины преступлений вершатся ради так называемого добра.
«Мы обязательно со всем разберёмся, – подумала Годфри. – Боги всегда благоволили нам больше, чем Крив – своим приспешникам».