Benedict Selby
( Ludwig O'Donnell)

Бенедикт ликовал, о как каждый рассудительный человек, внешне он был сдержан. Он добился того, чего хотел, применив первую идею, пришедшую ему в голову.
Правда, он осознавал, что полностью проблема ещё далека от завершения. И сейчас необходимо было перейти к части не менее важной, чем та, которую он проделал до этого. Поговорить с сестрой, а точнее, постараться поставить ей мозги на место.
Будучи любимицей, она разбаловалась до такой степени, что тошно было смотреть, но старший брат надеялся, что при отвратительном  характере, зазнайстве и  нарциссизме, его сестра имела мозги, что вместе с её неоспоримой красотой , обеспечит е достойное будущее, когда родителей не станет, а у братьев будут свои семьи в виде жен и наследников.
Но случившееся говорило явно об обратном. Да, можно всю ситуацию было списать на слепой и нелепый случай, о Бенедикт с раннего детства привык исходить из худшего. «Проще самому предположить всё, чем оказаться в неприятной ситуации, когда, будучи ошарашенным, не сможешь реагировать ни на что, ли, напротив, реагировать на раздражители неправильно. А раздражители будут, ведь противник почувствует полную свободу действий и власть над ситуацией».
Тем не менее, на лучшее Селби также продолжал надеяться, поэтому и решил поговорить с строй как с взрослым и самостоятельным человеком. К тому же, мужчина считал, что сестре, до некоторых пор, совершенно не интересующейся политикой, войной и любыми мало-мальски ценными и важными вещами помимо платьев,  украшений и выполнения её капризов, нужно открыть глаза на некоторые вещи.

Benedict Selby
( Ludwig O'Donnell)

Лицо его любимой сестрички выражало обиду - пухлые губы были надуты, а взгляд был направлен исподлобья, словно у маленького ребенка. поза девушки должна была выказывать независимость, но увы, с детским обиженным личиком, она никак не вязалась. Бенедикт был готов увидеть, что Астрид топает ножкой, чтобы усилить действие своих слов. "О, Боги, надеюсь, мои дети будут более смышлеными!", - взмолился про себя мужчина.
пройдя в комнату, он сел в глубокое, но несколько неудобное кресло, вальяжно положил ногу на ногу, и приготовился слушать речь сестры, которая, уже было видно невооруженным взглядом, готова была излиться из её губ.
– Ну и зачем ты вернул меня назад?! Кто тебя об этом просил?! - подтверждая его догадку начала кричать на него Астрид.
- Отец, политика, здравый смысл, боязнь за тебя, - легко перечислил мужчина то,что первое пришло ему в голову. - Я вернул тебя туда, где твоё место, - жестко произнес он, тем не менее, нисколько не повышая голоса.
– Я хочу обратно в столицу. Верни меня назад, пока этот маг всё ещё здесь, - таким же непререкаемым тоном, но более высоким голосом.
- А я хочу прощение кредиторами всех моих кредитов и меч из иридия, - сказал он, передразнив сестру, и как бы говоря: "Мало ли, что ты хочешь!".
- Астрид, - Селби тяжело вздохнул. - Тебе уже достаточно лет, чтобы иметь в голове что-либо, помимо корней для волос. И я думал, что ты понимаешь, почему ты находилась там. Мне прискорбно видеть, что ты настолько глупа, и что тебе настолько безразлична твоя семья.
Скорбно помолчав пару мгновений, Бенедикт сказал:
- Ты можешь поехать в столицу только тогда, когда она будет нашей. Но я не позволю из своей крови делать обезьянку для увеселений, или корову, которую мало того, что не отдают владельцу, но ещё и используют её молоко, не говоря уже про телят.
Мужчина уже почувствовал неладное, но надеялся, что сестра притворяется, путая его с отцом. Если же глупость девушки подтвердиться, это для Бенедикта станет крайне прискорбный открытием.

Benedict Selby
( Ludwig O'Donnell)

– Ты просто нашёл способ отомстить Бёркам за то, что у них больше власти, вот и всё. Ну или за какие-то прошлые обиды. Но мне всё равно – моё место там, где хочется мне, и это точно не здесь.
- Дорогая моя, ты заговариваешься, и забываешься. Вижу твоя обожаемая столица не прошла для тебя даром, - мужчина начал раздражаться. – Я думал у тебя достаточно мозгов не только для сумасбродства, но и для понимания политики, к сожалению, я вижу, что ни для чего, как для ношения красивых платьев ты просто неспособна.
Мужчина встал, нервно прошелся по комнате, заложив за спину руки.
- Ты хоть понимаешь, что император убит, а его ребенок, твоя родственница, между прочим, чудом избежала гибели? Что Жасмин, которая является нашей кровью, разорвана вампирами, которые сейчас официально признаны? Что твой обожаемый Бёрк, которому хватило ума не посадить тебя в самую вонючую дыру, играет сейчас на грани фола, потому что вся власть, и та марионетка на троне, могут выскользнуть из его рук в один миг?
Бенедикт остановился возле окна, двумя пальцами отодвинул тяжелую портьеру, взглянул с высоты на вечерний двор.
– Я хочу уехать обратно. И мне всё равно, что ты думаешь по этому поводу. Ты не имеешь права распоряжаться моей жизнью, потому что она МОЯ, а не чья-то ещё.
- Не знаю, как другие, ноя начну воспринимать тебя серьёзно только тогда, когда ты долг будешь ставить выше желаний. О, я такая красивая и глупая, мне плевать на то, что империя развалится на части, я хочу пировать вместе со стервятниками, мне плевать откуда берутся деньги, которые я привыкла тратить бездумно, - тоненьким голоском, размахивая руками передразнил он Астрид.
- Твоя жизнь никогда не будет твоей, такой удел аристократии, особенно, леди, - ядовито выделил он последнее слово. - И очень прискорбно что к своим годам ты так и не усвоила эту простую истину.
Мужчина вернулся на место, но не садился в кресло.
- Ты не вернешься в Таурту, можешь забыть о ней.

Benedict Selby
( Ludwig O'Donnell)

- ...К тому же, трон и корона, как и меч со скипетром, больше подходят другому человеку.
Как и во всех империях, все знатные семьи в Ремпете, являлись друг другу дальними родственниками, потому что политика имеет больший вес, чем здравый смысл. Да, Анита и Астрид не были знакомы лично, но мать принцессы в девичестве носила фамилию Селби, а значит, родство у них куда сильнее,  чем хотела думать его сестра.
- Дай догадаюсь кому именно, - едко усмехнулся мужчина.
К своему сожалению Бенежикт видел,что Астрид, его тепличная сестренка, выросшая в роскоши и вседозволенности, легко попала под чужое влияние. Селби допускал, что мысли она высказывает свои, но вот натолкнул её на них явно кто-то посторонний. "Крайне печально когда сиюминутное удовольствие ставится выше будущего", - думал он. Бенедикт понимал, что когда Анита сядет на трон, именно запад станет её опорой.
Да, юг во многом поможет ей вернуть отобранное, но, получив свои привилегии, они вернутся к своему обожаемому морю, на насиженные насесты. Если столичная жизнь их и привлекает, то не так уж и сильно. В Менасе свой уклад, свои традиции,своё представление о роскоши. По сути, живя в одной империи, люди оказались совершенно разными, Селби не знал в историческом ли это контексте, или менталитет такой, но он просто знал, что так было.
Запад же - это корни будущей императрицы, поэтому поддержка будет гораздо сильнее, как с её стороны, так и с их. И когда правильная Вестерлунд займёт трон, любой из членов её семьи будет чувствовать в столице себя не как в гостях, а как дома.
-... Если твоя обожаемая Анита будет греть трон одним местом, то хорошо, но что, если она проиграет? Кто-то должен быть в столице и завести нужные связи на случай, если ваш «великолепный» план развалится! Кто-то менее грубый, чем ты.
- Во первых, не если, а когда, - кратко отвечал лорд. - А во вторых, интересно с помощью каких мер ты будешь искать нам всех союзников? -прозрачно намекнул мужчина, добавив:
-Ты приложила все усилия, чтобы тебя же никто не воспринимал всерьёз, даже собственная семья.
Возможно, им стоило меньше баловать их любимую куколку, или давать воспитание более развернутое, не зацикленное на письме и уроках шитья. Сейчас брат видел перед собой отчаянную девчонку, вобравшую в себя весь огонь их характера, но совершенно не подготовленную к жизни. "Одно дело, когда она является строптивой женой, или сумасбродной дочерью, и совсем другое, когда она своими поступками выставляет на посмешище не только себя, но и свою семью".
- ...Но если ты и дальше будешь упрямиться и заставлять меня подчиниться твоей воле, то знай, я всё равно поступлю как считаю нужным, но о благе семьи я заботиться не стану, даже когда твоя голова ляжет на плаху за измену – после того, что ты сделал, лорд Бёрк и так хочет твоей головы. Как думаешь, может быть, мне ему в этом помочь?
- О, ты научилась шантажу? - восхитился Бенедикт, - Да, думаю, ты слишком мало времени провела в Таурте, иначе, хотя бы, научилась казаться взрослой, а не смешной, - то русло, в которое зашел разговор начинал не нравиться мужчине. - А давай и я попробую? - он словно играл с ней в игру. - Давай как только я узнаю о том, что ты решила вернуться в столицу, я, как заведующий всеми делами семьи, лишу тебя семьи, которая тебя так тяготит, и составлю официальный документ, по которому лишу тебя как наследства, так и родового имени. А потом буду покатываться с хохота, узнавая, как ты будешь пытаться пробраться во дворец, не имея никакой ценности, или как ты будешь пытаться зайти в дом твоей бывшей семьи, откуда тебя взашей будут выгонять мои слуги, или как ты будешь на коленях молить своего обожаемого лорда Бёрка принять тебя и дать хоть кусок хлеба. Думаешь ты будешь нужна там хоть кому-то, прожигательница жизни и состояния отца, не имеющая ничего - ни знаний, ни чего-либо ценного?Или думаешь что отец сразу же узнает обо всём и спасёт своё любимое чадо? - Бенедикт поцокал языком. - Ты ведь знаешь, что он на юге, а новости порой идут очень долго, особенно, если нет денег не только на мага-посредника, но даже на приличного гонца. И что если я не скажу ему об этом сразу, а заставлю тебя, как сильную и самостоятельную личность, объяснять ему, что считаешь его глупцом и невеждой, что он совершенно не понимает ни как ему жить, ни как ему поступать в политическом плане, и что его ты не веришь в победу его идей и планов, веря только в лорда Бёрка. Интересно, а как он отнесется к моим словам о том, что побывав в заточении, которое тебе так понравилось, и которое, по всем признакам не прошло для тебя бесследно, ты стала потенциальной шпионкой Константина Бёрка? Считаешь это смешным? Когда дело касается войны и политики, всё немного меняет свой смысл.
Селби замолчал на мгновение.
- Ну так и чья угроза выгладит страшнее? - с усмешкой спросил он.
Не факт, что он когда либо сможет воплотить свою угрозу в жизнь. И дело даже не в его отце, а в том, что он действительно понимал, насколько это жестоко. Всегда имевшая всё, Астрид столкнется с грубостью, её будут отвергать все, даже самые нищие - ведь терпеть её выходки приходилось не из-за того, что она такая прекрасная леди, а из-за того, что у неё отец такой серьёзный лорд. Девушка вынуждена будет столкнуться с тем, что ей нечего будет есть, а если и будет, то явно не то, к чему она привыкла с детства. Красивых платьев и украшений у неё больше не будет, как и удобной обуви, косметики и всяких этих женских штуковин, которые так им необходимы. Её больше некому будет защищать от мужчин, которые всегда будут заведомо сильнее неё. Да, разумеется, её сможет принять какой-нибудь лорд, друг отца, который знает её с детства, но вот вести себя так, как она привыкла, явно больше не сможет.
Правда, несколько больших плюсов в таком поступке тоже имелась. Его сестренка, наконец-то научится ценить то, что имеет, поймет, какой ценой дается роскошь. Она явно будет не нужна Бёрку, ведь у него больше не будет такого удобного рычага давления на род Селби, а в особенности на Грегора.
А то, что, возможно, он приобретёт врага на всю жизнь его мало волновало - своих способностей у Астрид, как считал Бенедикт не было, а значит, стоит опасаться её будущего мужа, которым она захочет руководить, мужа, который возьмет её в жены только из-за приданого, ведь скандал с её именем разгорится знатный. А когда отец её вновь признает, а Бенедикт был уверен, что это произойдет, ибо глава семьи питал особую нежность к дочери, её признает именно Грегор, но никак не его сын, и, к слову, наследник.
Если у Астрид и были мозги, как она утверждала, то девушка должна была понимать, что сейчас медленно но верно начинает вырывать себе могилу. Она не ребенок, и требует, чтобы к ней относились соответственно, и старший брат уважит её в этом желании. "Интересно, как быстро до неё дойдёт, что не все в политике решается в лоб? И что даже её кумир Константин кое чем пожертвовал, чтобы вернуть себе любимую жену. Когда она потеряет всё насущное, поставив на кон эфемерную Таурту?".