В Ремпете было не очень холодно. Семела привыкла даже к самым суровым зимам, так что небольшая прохлада и ливень ничего для неё не значили.
Ей прислали приглашение на свадьбу лорда Бёрка и леди МакГрегор. О первом она только слышала, а со второй встречалась несколько лет назад. Эмелин МакГрегор была мила и очаровательна, но, сказать по правде, это всё, что Фрейя о ней думала. Её больше привлекали мужчины и прочие развлечения. К тому же, нужно было уделять внимание своей театральной труппе.
У Семелы был особняк в Таурте. Постоялые дворы её не устраивали, а останавливаться у любовников было бы неудобно, тем более что большинство их них были женаты. К тому же, Семела любила, чтобы всё вокруг неё было обставлено по её желанию. Она любила всё контролировать, но контроль над собой не терпела.
Ещё нужно было упомянуть, что актриса любила сорить деньгами на виду у аристократов. Они не могли себе позволить многое из того, что позволяла себе она. Их возможности ограничивались не столько финансами, сколько моралью, этикой и прочей нравственной ерундой.
Нельзя было сказать, что Фрейя была совсем уж бездушной в своём желании что-то доказать дворянству. К людям из низшего сословия она относилась совсем иначе, и в каждом городе, который посещала, она занималась тем, что раздавала милостыню. Не ради приобретения славы – её у неё было достаточно, – а просто чтобы помочь. Она знала, что значит не иметь ничего и жить в нищете.
На сегодня у неё не было никаких запланированных дел, поэтому Семела решила навестить любовника, которого она ставила выше всех остальных. Он жил в Ниарисе долгое время, но вернулся в Ремпет, так как всегда этого хотел. Семела не лила горьких слёз, когда он уезжал. Их отношения были такими, что она была свободной женщиной, вольной делать что ей заблагорассудится, а он всё-таки был женатым мужчиной. Вот и всё.
Однако, раз уж она оказалась в Таурте, можно было насладиться несколькими часами его общества.
Её карета была запряжена четвёркой прекрасных жеребцов, а на дверцах её была видна золотая буква “S” немаленьких размеров.
Подъезжая к особняку Филиппа, она увидела, что ворота открылись, и оттуда выехала карета с гербом Вальяна. Сначала она подумала, что в ней едет сам хозяин особняка, но она уже успела услышать, что его ранили в каком-то бою, а значит, разъезжать сейчас в карете он не станет.
В особняке Семела назвала своё имя и принялась ждать.
На ней было ярко-розовое платье, в тон волосам. Прелесть его заключалась в шнуровке корсета – оно казалось пышным и очень запутанным, но снималось одним касанием. Если, конечно, у мужчины руки растут откуда надо, а у Вальяна они были весьма умелыми.
– Mon amour, tu me manquais! [1] – воскликнула она, бросаясь к нему.

1 – Любовь моя, я скучала по тебе! (фр.; армудский язык, восточный диалект)

Видеть Филиппа в таком состоянии было непривычно. Фрейя привыкла к тому, что это был сильный мужчина, которому были по плечу любые болезни или невзгоды.
Правда, и сама ситуация была необычной.
В особняке Вальяна Семела не была и когда он жил в Ниарисе. Его жена, почти всё время находящаяся в доме, была тому причиной. Понятное дело, что Фрейя не могла так просто заявиться туда. Разрушать чужой брак у неё не было намерений.
Семела прекрасно знала, что была не единственной любовницей Филиппа, но это не имело для неё значения. Он тоже не был одним единственным.
– Правда, с такого положения очень сложно всё детально разглядеть. Впрочем, ты можешь ко мне присоединиться.
– Это ещё может подождать, – сказала Семела. – Сначала я хочу знать кое-что.
Впрочем, актриса подошла ближе, но не достаточно близко. Ожидание всегда томительно, но и приятно в некоторых случаях.
На шее у неё переливался огромный алмаз – работа одного минурского мастера.
Чем ей нравилась эта империя, так это тем, что там можно было приобрести самые необычные товары. Конечно, их не так-то легко найти, но её имя помогало ей во всём. Слава иногда бывает очень полезна, а сейчас – тем более.
– Слышала, ты был в Ниарисе, – сказала она, дотрагиваясь до алмаза. – И сразу после этого империя стала готовиться к войне с Минуром, хотя до этого не было и речи о военной кампании.
Здесь что-то было не так, и Семела это чувствовала.
У Ниариса не было никаких причин для войны с Минуром, как и у Минура не было никаких причин для проведения такой агрессивной политики против Ниариса.
Семела любила эту империю. К тому же, большинство её владений были на территории Ниариса. Если что-то случится с этой империей, она может многое потерять. К тому же, Минур закроет свои границы, а Семеле потребовалось много времени, чтобы добиться доверия властей Минура. Война начиналась очень не вовремя…
– Я чувствую, что ты как-то к этому причастен.
Семела не планировала говорить о политике, но, сложив несколько событий вместе, она получила весьма интересный результат.

С Филиппом внятного разговора не получится. Это Фрейя поняла сразу. Вальян был хорош совсем в другом. И, раз уж она изначально пришла сюда именно за этим, то уходить ни с чем было бы просто верхом глупости.
– Жалеешь, что в это время находилась за границей?
Семела соблазнительно улыбнулась:
– Я ни о чём не жалею.
Семела жила сегодняшним днём, делала то, что хотела, и никогда не оглядывалась назад, чтобы с грустью подумать о том, чего она не сделала. Даже если какое-то её решение было ошибочным, лучше уж подумать о том, как исправить его последствия, чем укорять себя в чём-то. Пусть этим занимаются неудачники.
Несмотря на слова Филиппа, Семела сомневалась, что он скучал. Впрочем, их отношения длились довольно долго, что очень несвойственно герцогу Вальяну.
«Да и для меня это нетипично», – подумала она в очередной раз.
На рубашке Филиппа она заметила алое пятно в том месте, где была рана.
«Странно, что её не залечили. Возможно, это был какой-то артефакт?»
Фрейя могла бы попытаться вылечить его, используя магию крови, но это означало бы, что кто-то ещё, помимо неё, узнает о том, что она обладает магическим даром. Это было недопустимо, и даже ради такого шикарного любовника, как Филипп, она была не готова пойти на такие жертвы.
Её магия была её коньком, тузом в этой карточной игре, называемой жизнью. Так просто свой козырь показывать нельзя, и Семела тщательно оберегала свою тайну. Только мёртвым она была известна, но мёртвые не говорят.
– I hope you remember that night in the garden [1], – сев спиной к Филиппу и красноречиво указывая ему на ленточки, проговорила Фрейя.
Та ночь была спонтанной, но, может, именно поэтому одной из самых незабываемых. Тогда всё было покрыто толстым слоем трёхдневного снега, а он всё шёл и шёл. Фрейе с Филиппом, однако, холод был не страшен.

1 – Я надеюсь, ты помнишь ту ночь в саду. (англ., ниарисский

У Фрейи было много любовников, поэтому нельзя было сказать, что после отъезда Филиппа ей было совсем уж скучно. Впрочем, чтобы не лгать, Филипп был лучшим из всех.
Его семейное положение актрису нисколько не волновало, ведь ничего серьёзного между ними, если подумать, не происходило. Они просто иногда виделись и доставляли друг другу неизмеримое наслаждение. Затем оба возвращались к своей обычной жизни. Семела даже подозревала, что никто и не догадывается об их отношениях. Скрывать все свои романы она умела. Людям вовсе не обязательно знать о ней абсолютно всё.
Фрейя считала, что женщина всегда должна таить в себе загадку, поэтому свои тайны она оберегала тщательно. Были такие вещи, о которых не знал никто.
Краем сознания Семела подумала, что нужно было всё-таки назначить ему встречу где-нибудь в другом месте, а не приходить в дом, где он жил со своей женой и сыном.
В том, что Кейтлин знает об изменах своего мужа, сомнений не было. Вальян приобрёл известную репутацию, и нужно быть глухой или глупой, чтобы этого не замечать. Тем не менее, на чём-то этот брак всё-таки держался…
Семела точно знала, что не выйдет замуж. Она не станет себя ограничивать браком. У неё было всё, о чём она только могла мечтать, поэтому ей не нужен был никто, чтобы обеспечить безбедное существование или чтобы иметь положение в обществе. У Фрейи всё это было, и даже больше. Лишать себя всего этого только потому, что неписаные правила обязывают её к тому, чтобы она вышла замуж, Семела не собиралась.
– Ты не представляешь, как я по тебе скучал.
– Представляю, – выдохнула Фрейя.
Она редко теряла рассудок, но сейчас могла думать только о его руках и губах на своём теле.
Так как Филипп был всё ещё в рубашке, она принялась расстёгивать на ней пуговицы, одну за другой, медленно. Во-первых, не хотелось потревожить его рану (которая, кажется, нисколько не мешала ему самому), а во-вторых, не только же Филиппу мучить её ожиданием.
«Если он решил поиграть в такую игру, то я с удовольствием приму правила», – думала Фрейя, загадочно улыбаясь.