Сорен чувствовал себя вновь ожившим, а не живой статуей, которая находится при дворе непонятно для чего. Дипломат из него, как оказалось, был никчёмный. Приехал в Ремпет с одной целью, а сам разжёг войну между Ниарисом и Минуром.
     «Молодец, Сорен! Так держать! – думал он скептически. – Если так дальше пойдёт, ты ещё и мировую войну начнёшь!»
     На сегодня у него была назначена одна встреча. Во всяком случае, Сорен надеялся, что она будет единственной. Он не очень хотел провести весь день за переговорами, которые ему были не нужны.
     Встречу с главой купеческой гильдии Уаджея он назначил сам, узнав, что мистер О’Доннелл в городе. Как долго тот планирует задержаться в Таурте, Сорен не знал, потому сразу же направил к нему слугу с просьбой встретиться. Упускать такую возможность было нельзя, иначе, в случае чего, Олсену придётся самому ехать в Уаджей.
     Людвиг О’Доннелл уже ждал его, и Сорен ускорил шаг.
     – Смена правительства влияет и на искусство, – хмыкнул он, заметив, что О’Доннелл с интересом разглядывает картины. – Здравствуйте, мистер О’Доннелл. Прошу прощения за опоздание.
     Посол ненавидел опаздывать. В его работе опоздание могли приравнять к оскорблению и неуважению какой-либо важной персоны. Сегодняшнее его опоздание было очень редким случаем. В последние дни Олсен был несколько рассеян. Причиной всему, конечно, была подготовка Ниариса к войне. Он сделал выбор, который был продиктован не разумом, а сердцем. В политике это недопустимо, и раньше Сорену никогда не приходилось сталкиваться ни с чем подобным, но в этот раз выбор был уж слишком мал. Либо вся империя, либо девушка, чьё сердце отдано другому мужчине. Человек в здравом уме бы выбрал первое, но идиот вроде него выбрал девушку. И теперь Олсен пожинал плоды своего безумия.

Отредактировано Thora Andersen (2015-12-22 13:28:06)

     Со словами Людвига посол был согласен. Люди искусства, хоть и вольны в своих творениях, да не совсем. Есть такие, которые ходят по краю, пытаются донести свою мысль до людей, вопреки тому, чего от них хочет корона. Но многие из них, к сожалению, творят только то, что им велено. У некоторых и в этом случае получается сделать шедевр, но многие просто растрачивают краски, полотна и своё и чужое время.
     В некоторых картинах не было души. Художник совсем не имел в виду то, что он нарисовал. Он просто хотел заработать денег.
     Впрочем, его Олсен тоже мог понять. Никто не может жить впроголодь.
     – Добрый вечер, лорд Олсен. Вы не заставили меня долго ждать, напротив, польстили мне, назначив встречу.
     «Пожалуй, впервые я вижу человека, который так рад встрече со мной», – хмыкнул Сорен, но вслух этого не произнёс.
     – Меня давно не было в столице, признаюсь, некоторые полотна являются для меня загадкой. Думаю, здесь вы ещё не бывали?
     – Когда приезжаешь по делам, обычно не имеешь времени на развлечения, – развёл руками посол. – Впрочем, в моём случае всё было наоборот: приехал по делам, но, кажется, по большей части, развлекаюсь. Но вы правы, здесь я ещё не был.
     Искусство не всегда интересовало Сорена, а особенно после приезда в Ремпет. В первые дни он был воодушевлён: хотелось всех увидеть, со всеми поговорить. Затем энтузиазм спал, захотелось вернуть прошлое назад, переиграть всё заново, чтобы ему не приходилось сюда приезжать. Что-то ему подсказывало, что за последние дни в Ремпете он натворил столько дел, сколько их не наделал за всю свою жизнь.
     – Вы в столице надолго? – вежливо поинтересовался Сорен.
     Раз уж их беседа происходит в приятной обстановке, где вокруг них огромное количество произведений искусства, было бы просто невежественно сразу начинать говорить о нудных делах, даже, в некотором роде, тёмных.

     По тому, как выглядел сейчас О’Доннелл, Сорен заключил, что он сейчас где-то далеко в своих мыслях.
     Мешать ему посол не стал. Иногда каждому из них нужно побыть наедине со своими мыслями и поразмышлять на разные темы. К тому же, времени сегодня у него было достаточно.
     «Заодно и картинами полюбуюсь», – подумал он.
     – Я очень надеюсь, что ваш отец жив и здоров, – искренне сказал Сорен.
     Он по себе знал, что, какое бы решение ни приняли родители, они всегда ими остаются. Иногда они ошибаются в своём выборе, но это не меняет того факта, что только благодаря этим людям он появился на свет, и именно эти люди сделали его таким, какой он есть, так или иначе.
     Семейные узы – вещь весьма странная. Если человек слишком ими связан, то это не всегда хорошо, но и жить без этих уз он тоже не может.
     – Полагаю, искусство не пленяет ваше существо так, как отлично заключенная сделка?
     Олсен улыбнулся и ответил:
     – Тут вы правы, пожалуй.
     Сорен ценил искусство, но не настолько, чтобы обставить весь свой дом статуями и картинами, нанять несколько художников и платить им каждый месяц жалованье за то, что они мажут кистью по бумаге. К тому же, он не был тщеславен, поэтому и собственных портретов, в отличие от многих аристократов, не заказывал. Чтобы оценить себя со стороны, ему достаточно было взглянуть в зеркало. Что же до будущего поколения, то зачем им знать о сыне предателей, ужасном дипломате и человеке, который вверг родную империю в войну?
     – Искусство, как я считаю, никуда от нас не денется, а вот некоторые дела не терпят отлагательств.
     Теперь пришло время отложить все формальности в сторону. Наступило время переговоров, ради которых они и пришли сюда сегодня.
     – В каждой империи есть определённый список товаров, которых нельзя вывозить за её пределы. И в каждой империи найдётся такой человек, который сможет обеспечить безопасную перевозку такого товара. На этот раз мне от вас нужна именно такая услуга.

     По ходу разговора Сорен мельком смотрел на картины. Одна из них привлекла его внимание. Художник добился поразительно похоронного эффекта. Олсен бы хотел нанять этого художника или же купить парочку его работ такого же типа и подарить одному знакомому, чтобы, глядя на них, тот сумел обуздать природную весёлость.
     Сорен отвернулся от картины, так как ему нужно было сосредоточиться на разговоре. Это была не формальная беседа, а обсуждение торговых дел между Людвигом О’Доннеллом и империей Ниарис. Здесь он не должен был потерпеть фиаско.
     – Как, наверное приятно, когда такой человек находится в пределах досягаемости?
     На иронию в голосе О’Доннелла посол не обратил внимания. Если её убрать, в его словах была абсолютная правда. Сорену было гораздо удобнее, что торговец находится сейчас в Таурте. Ехать в Уаджей Сорен не хотел. Этот город ему никогда не нравился.
     – Что же, когда со всеми учтивостями и этикетом мы покончили, предлагаю перейти к самой сути.
     Перед тем, как перейти к обсуждению товара и цен за него, Олсен хотел убедиться, что О’Доннелл в курсе дел.
     Товар, который он хотел приобрести, можно было бы заказать и у контрабандистов, но у них не было связей главы купеческой гильдии Уаджея. Контрабандистам можно было доверить мелкий и менее важный для империи товар.
     – Как вы уже, должно быть, слышали, Ниарис готовится к войне. А для войны всегда нужно оружие. Из особой стали.
     Сорен взял паузу, подчёркивая важность последней фразы.
     Для работы с этим материалом нужен был оружейник, способный разбираться в особенностях такой стали. Сорен его уже нашёл и даже договорился о его переезде в Ниарис, пока его не переманил на свою сторону Минур. Теперь, когда мастер у них уже был, нужно было найти поставщика, готового провести сталь через границу, минуя все заставы.
     – Разумеется, вы получите любую сумму, какую вам будет угодно назвать, и благодарность империи Ниарис и Его Императорского Величества.
     По идее, в этой войне был виноват Ремпет, поэтому и платить тоже должен был бы он, но вина Сорена была больше. Он был готов и со своего кармана заплатить, но император и слушать ничего об этом не хотел. Его безграничное доверие лишь ещё больше давило на совесть посла.

     Сорен ждал, когда торговец сам назовёт товар, о котором шла речь. Не каждому купцу будет по силам вывести такой товар из Ремпета, не говоря уже о том, что изготавливать его решаются далеко не все. Тем не менее, Людвиг О’Доннелл должен был справиться.
     – Мне ценно ваше предложение, и я, разумеется, нисколько не запямятую о сумме, которую хочу назвать, но вы должны понимать, что вооружить столь немалочисленное войско столь малочисленным продуктом, задача не столь простая, какая кажется на первый взгляд, не говоря уже про сроки изготовления оружия. Мне нужно знать ряд параметров: насколько срочно вам необходим заказ, насколько большой объём, и какое именно оружие. Из металла можно сделать многое, но не всё одинаково быстро.
     Сомнения О’Доннелла были вполне справедливыми, и их уже предусмотрели.
     За изготовления оружия возьмётся Деррен Уинн. После долгих переговоров его всё-таки удалось уговорить. Кажется, оружейник уже выехал в Ниарис. Перед отъездом они с Сореном обговорили некоторые важные детали, поэтому всеми нужными сведениями он обладал.
     – Разумеется, оснащать оружием, сделанным из этой стали, мы собираемся не всех. Я не буду посвящать вас во все нудные и ненужные детали. – С этими словами Сорен протянул ему лист бумаги, вытащенный из кармана. – Всё указано здесь.
     Оружейник оставил это ему перед своим отъездом. Там было указано количество стали, необходимое для изготовления оружия, так необходимого Ниарису.
     – Первый бой – самый важный, – сказал Сорен. – Как и последний. Нам нужна победа, поэтому и товар нам нужен как можно скорее. Мой император уверен, что вы сумеете организовать поставку уже в ближайшее время. При вашей должности у вас должны быть нужные связи. Если это потребует дополнительной платы, он согласен.
     Ниарис был весьма удачен в торговле, за счёт которой в основном и пополнялась казна государства. К тому же, последние годы были урожайными. Народ не голодал, а собранных продуктов хватало на продажу за границей. Деньги казны планировалось потратить не на войну, но сейчас Его Величество был настроен решительно и был готов потратить любые средства для победы.