Интуиция, как всегда, не подвела Ортальда. Как только он пришёл во дворец, что-то не давало ему покоя, и он, наконец, обнаружил источник – в той части дворца, которая редко посещается.
Подойдя к двери, за которой он чувствовал магию, Прайс резко толкнул дверь. Разумеется, она не поддалась с первого раза. Ортальду пришлось применить силу – хвала Нимосу, двери здесь были не такими добротными, как в обитаемых частях дворца. Правда, от боли его плечо это всё равно не спасло.
– Я всегда знал, что с послом Хекета что-то не так, – произнёс Ортальд, узнав «Адриана». – Доброй ночи, Натаниэль. Рад, что ты жив.
Прайс, если честно, был удивлён, что Константин сохранил ему жизнь, потому что он не славился милосердием. Его ставки в игре на этот раз были настолько высокими, что он не мог допустить и намёка на жалость или другие эмоции.
– Вижу, комета сняла с тебя маску, – констатировал он.
Ему хорошо было известно о некоторых свойствах Трии, поэтому чего-то подобного Ортальд ожидал. Правда, он никак не ожидал, что под личиной хекетского посла скрывается именно Натаниэль Истхем.
«Весь этот спектакль, надо полагать, затеял Константин. Для чего, мне интересно? Явно не для того, чтобы просто сохранить жизнь брату».
– Если я выдам тебя страже, тебя схватят, и Константин будет только рад такому исходу, – сказал Ортальд ровным голосом. – Если же мы кое о чём договоримся,  то ты сможешь и дальше изображать из себя этого клоуна Адриана. Только мой тебе совет – будь убедительнее. Настоящий Адриан – это идиот, которому плевать на политику.

– Сомневаюсь, что это так, Ортальд.
Ректор не стал отрицать очевидного. С его стороны было бы глупо убеждать Натаниэля в том, что, вопреки всему, Ортальд не желает ему зла. Да и зачем вообще что-то ему доказывать? Пример его племянника научил его, что с некоторыми людьми бесполезны любые разговоры. Если когда-то Натаниэль сделал свой выбор, то он сделал его осознанно. Преграду между ним и его братом преодолеть более было нельзя.
Прайс не собирался вставать между ними и улаживать конфликты. Это их личное дело.
– … я бы с радостью принял твоё предложение, но есть небольшая проблема – моя «маска» уже слетела, как ты заметил, и я не смогу и дальше изображать из себя Адриана Амаранте. Нам не получится объяснить такое внезапное перевоплощение остальным.
– Нам и не придётся, – ответил Ортальд. – Я могу вернуть всё на свои места. Вопрос в другом – нужно ли мне это?
Прайс долго думал над тем, кто мог быть на стороне оппозиции. У него имелся длинный список, и в этом-то и была проблема. Константин нажил себе столько врагов, что вычислить кого-то одного было невозможно. Адриан же, напротив, знал кое-кого. Возможно, некоторыми сведениями он уже поделился, когда выторговал себе право на жизнь, но Прайс полагал, что Адриан знает что-то ещё помимо этого.
Так или иначе, Адриан Амаранте будет привлекательным для оппозиции хотя бы из-за того, что о нём идёт слава дурачка. Такими людьми проще управлять. Если бы он смог снова влиться в ряды предателей, это было бы великолепно.
«Права, я ему не доверяю, – подумал Ортальд. – Что помешает ему предать во второй раз?»
По этой причине он и решил прояснить один момент:
– Я наложу заклинание, которое вернёт тебе внешность посла Хекета, но помни о том, что я же могу его и снять. Если я замечу, что ты делаешь совсем не то, что должен, я немедля тебя разоблачу. Я не знаю, какая сделка между тобой и Константином, что он всё ещё терпит тебя, но мои условия будут пожёстче. Я не допущу никаких увиливаний.
Ортальд прошёл к окну и сказал:
– А теперь к тому, что ты должен сделать за мою помощь тебе. Ты свяжешься с оппозиционерами. Мне не нужно знать, как ты это сделаешь. Ты внушишь им мысль, что ты сбежал из тюрьмы, убил настоящего Адриана и занял его место. Всё это ты сделал самостоятельно и с одной лишь целью – убить Константина. Пусть они тебе поверят. Ты должен снова стать одним из них и поставлять мне информацию о том, что они затевают.