– Ну кто там ещё тарабанит? – сонный и недовольный голос мужа.
Морриган ранний гость тоже не нравился, но не открыть дверь только по этой причине было нельзя, к сожалению. Пришлось отложить готовку и подойти к двери.
На улице стояла молодая женщина, чьё лицо было сложно разглядеть из-за капюшона, накинутого, скорее всего, именно с этой целью.
– Чем обязаны? – спросила Морриган, не спеша впускать незнакомку в дом.
Предполагалась, что, как лекарь, она должна быть более гостеприимной, но она ведь не знала, с какой целью эта гостья сюда пожаловала. Ким не видела, чтобы она истекала кровью и вообще нуждалась в срочной медицинской помощи, так что она имела полное право держать её на пороге столько, сколько вздумается.
К тому же, у неё были свои причины опасаться незнакомцев, ведь связи Морриган были не совсем законными.
«Не дай крив эта клушка ошиблась домом», – подумала Ким с какой-то непонятной яростью.
Утренние часы она, как порядочная домохозяйка, посвящала домашним делам и мужу. Больше всего на свете женщина ненавидела, когда её отвлекали от готовки. Она не позволяла этого даже своим домашним, не говоря уже о совершенных незнакомцах, делая исключение только для смертельно раненых.
Морриган всем своим видом показывала, что ответа она ждёт как можно скорее, потому что у неё мало времени, и она не намерена потратить его на стояние здесь.
– Мам, что-то случилось? – выглянула из соседней комнаты Рамона.
– Нет. Возвращайся к себе, – твёрдо ответила Морриган, не оборачиваясь. – И да, посмотри там за курицей. А точнее, – спохватившись, добавила она, – пусть Синтия посмотрит!
Зная свою младшую дочь, Ким не доверила бы ей приглядывать за готовящимся завтраком. Она обязательно отвлечётся, и на завтрак срочно придётся готовить яичницу, которую Дэниэл, кстати, терпеть не мог.

– Я бы хотела…
Чего эта знатная незнакомка хотела, Морриган не сразу смогла узнать, потому что та стала звучать очень неуверенно и фразу так и не закончила.
Морриган уже надоели знатные особы, покупающие у неё всякую дрянь – яд, любовное зелье, сонное зелье и прочее. Хотя, сейчас Ким была в отличном настроении, поэтому она была готова выслушать просьбу своей гостьи, тем более что за «всякую дрянь» ей платят неплохие деньги. И чем ужаснее эффект того, что она продаст, тем больше денег получит.
– Мне нужно средство для прерывания беременности.
Взгляд Ким сразу же невольно переместился на живот женщины. Судя по тому, что он не был ещё так заметен, срок был пока маленьким. На таком сроке можно было рискнуть и прервать беременность, чтобы не навредить при этом матери.
Наверное, это странно, что мать помогает другой матери избавиться от ребёнка, но иногда, как считала Морриган, лучше не рожать, чем родить и попросту бросить ребёнка на произвол судьбы.
Совесть её тоже не мучала – она никому сама не предлагала средства для прекращения беременности; эти женщины сами приходят, а Ким просто делает свою работу и получает за неё плату.
– Войдите, – сказала она не дружелюбнее, чем в начале. – Такие разговоры не ведутся на улице.
Она провела женщину в отдельную комнату, в которую не впускала своих домашних, так как не терпела, чтобы там кто-то наводил свой порядок.

Морриган в такие моменты просто отключала свои эмоции, стараясь забыть о моральной стороне того, что она делает. Это не всегда получалось, особенно когда дело касалось ещё не рождённых младенцев и убийства. Есть люди, которые утверждают, что все тёмные маги от природы злы, но это была, разумеется, ложь. Морриган такой не была, и порой ей было сложно работать.
– Я знаю, что на поздних сроках плод вырезают, и хотела бы этого избежать. Идеальным вариантом был бы выкидыш. Я знаю, что это незаконно, но никто ничего не узнает. Если же какие-то проблемы всё-таки возникнут, я их улажу.
То, как эта женщина говорила о собственном ребёнке, было ужасно.
Обычно матери с нежностью и любовью относятся к своим детям, даже когда они находятся ещё в утробе. В этот период женщины наоборот становятся очень сентиментальными, потому что ждут рождения ребёнка, появления на свет новой жизни. Но к её посетительнице это не относилось, потому что ей было всё равно.
У неё был бесцветный голос, и Морриган ещё больше убедилась в том, что нужно было дать ей то, чего она хочет. Ребёнку всё равно не будет пользы от такой матери.
– Сколько вы хотите за такое снадобье? Учитывая, разумеется, весь риск, а также сложности в приготовлении. Я готова заплатить столько, сколько вы скажете.
Ким пока не отвечала на вопрос о цене.
Она смотрела на полочки с различными склянками, и думала, что из этого подойдёт для этой клиентки.
«Возможно, это», – подумала Морриган.
Встав на табуретку, она достала маленькую баночку с готовым снадобьем. Шалфей при правильном приготовлении может спровоцировать выкидыш. Конечно, такой метод был опасен и для матери, но Ким было всё равно. Ей не было жалко ту, которая собиралась убить собственного ребёнка. Идя сюда, она должна была осознавать весь риск и все последствия. Это уже были не проблемы Морриган.
– Держите, – протянула она баночку. – Принимайте по одной ложечке два раза в день. Это вам поможет. Однако я должна вас предупредить, что это средство не менее безопасно, как и вырезание плода. Если выпьете слишком много или если ваш организм поведёт себя непредсказуемо, то можете умереть.
Морриган всегда считала себя обязанной предупреждать своих клиентов о возможных последствиях, какими бы они ни были. Даже если это лишит её приличного заработка, она должна была сказать, что принятие такого-то средства может привести к смерти.
«Нимос, прости меня за это», – подумала Ким, отдавая баночку.
– Оплата на ваше усмотрение, – сухо сказала Морриган. – Заплатите столько, сколько, по-вашему, стоит жизнь вашего ребёнка.
Как целительница, она могла не взять денег за лечение, но за противозаконные снадобья всегда нужно платить. Правда, сейчас она цену называть не собиралась, потому что не считала, что имеет право определять ценность чьей-либо жизни. Эта женщина пришла сюда сама, осознанно, так что пусть сама и думает, насколько ценна жизнь ребёнка, которого она собирается убить.
Морриган не думала, что та изменит своё решение. Возможно, это даже было к лучшему, но она всё равно не считала происходящее правильным.