Казалось, что в императорский дворец снова вернулись былые весёлые деньки.
Фрейлины веселились, да и сама императрица, по-видимому, была в приподнятом настроении. Виттория была рада видеть её такой, потому что только с такой императрицей можно было иметь дело и рассчитывать на успех.
После окончания прогулки, когда все разбрелись кто по саду, а кто по дворцу, Виттория принялась мило беседовать с Ребеккой. Она подозревала её в том, что она шпионила для Бёрка, но, в целом, Ребекка Дюплесси была очень хорошим человеком.
Краем глаза Виттория поглядывала на Филиппа Вальяна, который выглядел как всегда безукоризненно. После того нелепого инцидента они не общались, да и не очень-то велико было желание его видеть. От него Рамос никак не ожидала такой преданности, а она редко когда ошибалась в людях...
"Может, я просто поторопилась", – подумала женщина, отворачиваясь от герцога.
Её взгляд тут же наткнулся на девушку, которую Виттория ранее здесь не видела. Очень красивая блондинка с очень надменным взглядом.
"Весьма непростая", – с первого взгляда определила Рамос.
– Знаешь, кто это? – спросила она Ребекку, кивком головы указывая на незнакомку. – Я её раньше не видела, но лицо, определённо, знакомое...

– На кого ты постоянно смотришь? – поинтересовалась Ребекка, заметив, что взгляд Виттории постоянно бегает. Обычно герцогиня себя так не вела и вообще была очень сдержанной.
Она тоже обернулась назад.
Кажется, предметом внимания Виттории был Филипп Вальян.
"И что все в нём находят?" – подумала она.
Конечно, и она не могла не замечать того, что новый лидер "Катарелей" и лучший друг Константина – очень красивый мужчина. Но Ребекке такие не нравились никогда. Она предпочитала мужчин более спокойных нравом и менее наделённых различными талантами, которые предпочтут спокойную жизнь ярким нарядам во дворце.
Марк был таким поначалу, но его всегда манила к себе столица. В конце концов, они всё-таки здесь оказались.
– Знаешь, кто это? Я её раньше не видела, но лицо, определённо, знакомое...
Проследив за взглядом, она увидела Катарину и тоже ей кивнула, приветствуя.
– Это Катарина Арн, – ответила она Виттории. – Дочь Валентина и Сильвии Арн. Она вернулась совсем недавно. Ты, вероятно, об этом слышала.
Тем временем девушка стала к ним приближаться, и Дюплесси приветливо ей улыбнулась.

– Катарина! – окликнул её юношеский голос.
Она закатила глаза, но, когда повернулась к парню, на лице её сияла приветливая улыбка. Во дворце иначе было нельзя. Истинные чувства не всегда было можно показывать. Императорский двор Минура многому научил. Впрочем, останься она здесь, тоже бы этому научилась, рано или поздно. В конце концов, небо над всеми одно, и люди везде одинаковы.
Парня, который её позвал, она не помнила. Вероятно, когда-то они и были знакомы…
Арн оглядела его с ног до головы, но впечатлена не была. Обычный парень. Да, высокий, да, красивый, но какой-то заурядный. К тому же, Катарина привыкла иметь дела с мужчинами постарше. Её сверстники её мало чем привлекали, потому что на уме у них было непонятно что, да и из амбиций одни глупости. Какое можно получить удовольствие от общения с такими людьми?
Так как она смотрела на него и ничего не говорила, всем своим видом выражая, что понятия не имеет, кто он и чего от неё хочет, парень, зардевшись, промямлил:
– Эм… ну… вы меня, возможно, не помните, но я… э…
Его речь желала оставлять лучшего и ещё больше испортило впечатление о нём. Поэтому Катарина, очаровательно улыбаясь, прознесла:
– Простите, но мне нужно торопиться. Меня ждут подруги.
Она резко отвернулась от парня и продолжила идти куда шла.
Желая подлить масла в огонь, она, так же резко повернувшись назад, одарила парня широкой улыбкой и произнесла:
– Удачного вам дня.
Настроение Катарины было отличным, даже несмотря на то, что произошло на её балу. У Рины уже был план, поэтому сегодня она решила повеселиться, пока есть возможность. Она ведь вернулась сюда не для того, чтобы продолжать носить траур, хотя, конечно, приличия ещё не позволяли ей его снимать.
В Минуре цветом траура был белый. Вокруг руки Катарина обвязала белую ленточку.
«Сойдёт для траурного символа», – хмыкнула Рина.
Дойдя, наконец, до того места, где стояла Ребекка, Катарина улыбнулась ей:
– Отлично выглядишь, Ребекка. Чудесный сегодня день, не так ли?
«И если кто-то мне его испортит, он сильно об этом пожалеет».

"Непростая девушка", – вынесла окончательный вердикт герцогиня ещё до того, как девушка приблизилась к ним и заговорила.
Небольшую сценку между ней и каким-то парнем она тоже видела и легонько хмыкнула.
Настроение у Виттории сегодня было отличным, и она была не настроена кого-либо осуждать. Она вообще редко осуждала женщин вроде себя или Катарины Арн, которых не устраивала роль второй скрипки.
Когда Ребекка их друг другу представила, Виттория лишь улыбнулась девушке. Она была старше и выше по положению, поэтому первой поприветствовать её должна была Катарина.

Ребекка всё ещё считала, что Катарина слегка странная, потому что хочет выйти замуж за Константина, но о вкусах не спорят.
– Если для вас это не будет оскорбительным, то давайте обойдёмся без церемоний.
– Согласна, – улыбнулась она.
С главной фрейлиной Её Величества Ребекка не была в очень дружеских отношениях. Они могли вместе делать одно дело и улыбаться при этом друг другу, но Виттория Рамос ей не доверяла. Дюплесси не могла винить её за это, ведь Константин поручил ей быть его глазами и ушами среди людей императрицы.
У Ребекки тоже не было времени обойти сад, поэтому она решила воспользоваться такой возможностью. В конце концов, эта красота находится прямо у неё под носом, а она так ни разу здесь и не была.
Сегодня все во дворце будто решили забыть о своих проблемах и переживаниях и просто отдохнуть, скинуть напряжение. Жизнь Ребекки не была очень уж сложной, но немного расслабиться и ей не помешает. Кто знает, что случится уже завтра.

Катарина радовалась солнечному дню и прекрасному виду. Как будто и не было того ужасного бала, который должен был стать её триумфом, но стал её крахом. Впрочем, ещё не всё потеряно. Арны так просто не сдаются. Арны всегда добиваются поставленной цели. Эти две фразы можно увидеть на гербе Арнов, представляющем собой яркое пламя на чёрном фоне… Курс истории семьи Катарина пропустила, поэтому не знала, почему основатель их рода выбрал именно такой герб: то ли он спас семью императора от пожара, то ли любил палить деревни крестьян, то ли просто любил сжигать всё вокруг…
Девизом их семьи, во всяком случае, всегда были эти две самоуверенные фразы. Наверное, именно поэтому все Арны были наглыми и высокомерными по своей сути. Все, кроме Яна.
– А что по поводу двора? Он ярче чем в Ремпете?
Рина призадумалась.
В Минуре, пожалуй, с этим было строже, но Катарина никогда не одевалась так, как того требовал этикет.
Ей это прощалось, так как она была знатной иностранкой и женой сына императора, хоть и непризнанного.
Катарина подумала о том, что, если бы у неё было желание, она бы могла добиться признания Хэмиша. Она могла бы подсыпать яду не в тарелку своего мужа, а в блюдо наследного принца, не будь Хэмиш таким ослом.
«Что сделано, то сделано», – заключила Катарина и перестала об этом думать.
– Нет, пожалуй, всё-таки не такой яркий, как здесь, – ответила Рина с улыбкой.
Оглядев наряд герцогини, она шутливым тоном добавила:
– Между прочим, за ваш наряд в Минуре вас бы ждали укоризненные взгляды, живи вы там. Поэтому я сюда и вернулась. – Добавила она и звонко рассмеялась.
В Минуре, особенно в последние годы, стало как-то душно. И не только из-за того, что её неприязнь к мужу росла с каждым днём. Нет, дело было в самой обстановке. В императорской семье это не так сильно ощущалось, но… многие были недовольны текущим положением. В политике произошли резкие изменения, вызванные смещением с должностей многих достойных людей. Обвинения в использовании тёмной магии было достаточно для смертной казни. Даже сыновья императора, как и его супруга, не знали, из-за чего Его Величество начал войну против тёмных магов, ведь они веками жили в империи и никогда не причиняли вреда.
Рина содрогнулась от мысли о том, что случилось бы с Константином, живи он в Минуре.
«Хотя я уверена, что он нашёл бы выход», – подумала она, улыбаясь.
Повернувшись к Ребекке, она спросила:
– Твои дети уже в столице?
Признаться, она немного завидовала Ребекке – смотреть на мир её глазами, наслаждаться тем, что имеешь, не желая получить большего… иметь детей…
Оливия была для Катарины всем. Она даже сама не знала, что способна на такую любовь. Но малышку у неё забрала чума, и Рина всё чаще начала замечать, что стала черстветь. Возможно, если бы Оливия была жива, она бы и не решилась на убийство.
– И кстати, настроение Её Величества сегодня весьма приподнятое, – заметила она. – Может, случилось что-то, чего мы не знаем?
Поведение императрицы, в принципе, её мало волновало, но этот факт было трудно не заметить.
«Может, оно и к лучшему, – подумалось Рине, – а то так и заскучать во дворце недолго».

– Ясно, – улыбнулась Виттория. – Значит, в Минур я не еду.
Судя по сложившейся обстановке во дворце, ей ещё не скоро доведётся побывать за границей. Сейчас она должна была быть при дворе и помогать Её Величеству укрепить свою власть, потому что без реальной власти она всего лишь кукла, носящая на голове корону.
Разумеется, Рамос всё это делала не по доброте душевной. Если Её Величество победит в борьбе за власть, Виттория от этого только выиграет.
– И кстати, настроение Её Величества сегодня весьма приподнятое. Может, случилось что-то, чего мы не знаем? – спросила Арн.
– Понятия не имею, – пожала плечами фрейлина.
"Просто кое-кто, наконец, начинает привыкать к своей роли", – подумала она.
Сегодня она не хотела думать о политике и о делах, но, как оказалось, она не могла и дня прожить без того, чтобы её мысли не были ими заняты.